«Сегодня пришел сюда в последний раз. Хочу дверь снять. Жалко оставлять, прямо перед пожарами поставили», — говорит Владимир Головин, с нежностью поглаживая черную кожаную поверхность двери с блестящей табличкой «4». 35 лет эта квартира в сгоревшем селе Моховом на границе Московской и Рязанской областей была его домом, здесь выросли дети. Всю мебель из квартиры Головины уже вывезли. На полу обрывки газет, журналов, старая обувь, в углу несколько стопок книг, на окне засохший кактус… Дома в брошенном Моховом похожи на причудливые лабиринты из дотла выгоревших и не тронутых огнем квартир, с дверями и без, с сохранившимися шторами и оплавленными рамами. Владимир жил на первом этаже кирпичного двухэтажного дома, соседние квартиры занимали его родители и тетя жены. Их дом почти не тронул огонь, но, как и вся деревня, он отключен от газа, электричества и признан непригодным для проживания. Моховчане вынесли из своих бывших квартир не только все вещи, многие вскрыли полы и унесли доски. «Надеемся, что на новом месте нам сараюшки разрешат построить. У всех хозяйство же было. Куры сгорели, а овец своих я успел на пастбище к сестре перегнать. Скоро надо их забирать, а куда?» — беспокоится Владимир.
Новый дом для всех
В 5 км от пожарища, там, где еще в августе было поле рядом с большим поселком Белоомут, теперь ровными рядами стоят 150 абсолютно одинаковых зданий: одноэтажные, светлые, окруженные декоративными деревянными заборчиками. Новое Моховое. «Вот наши хоромы», — смеется Галина Михалева, подходя к дому № 71. Она открывает дверь и приветливо здоровается со строителями. В свое новое жилище Михалева влюблена. Говорит, что получила ровно то, о чем мечтала. Две комнаты, кухня, небольшой коридорчик и туалет с ванной. Пластиковые окна, светлые обои. «Деньги на мебель нам выделила администрация — 88 тыс. на семью. Нас специально возили в Шатуру, я выбрала стенку, спальню, кухонный гарнитур. Как только закончат все, выдадут мне ордер, так сразу и мебель доставят», — рассказывает погорелица, любуясь, как сама уверяет, пятидесятый раз на свой новый дом. Гордость отстроенного Белоомута — отремонтированный Дом культуры. Желто-оранжевое здание заново оштукатурено, сверкает пластиковыми окнами. Еще в августе оно больше походило на полуразрушенный склад, заваленный грудами одежды и обуви, которые добровольцы собирали погорельцам. «У нас не только ДК построили, еще больницу, детский сад, дороги. Пожар пошел на пользу. О нас вспомнили. Только сегодня губернатор приезжал», — улыбаясь, говорит продавщица Света в центральном магазине «Продукты».
В 40 км от Белоомута — если по прямой, через болота — рязанские села Ласковское, Передельцы и Криуша. Там сгорело более 150 домов, почты, магазины, школы, даже кладбище. Сейчас в Ласковском работа кипит даже после захода солнца: согласно плану-графику Минрегиона, 55 новых домов должны быть переданы погорельцам до 25 октября. В новых одноэтажных однотипных кремовых зданиях с бордовыми металло-черепичными кровлями заканчивают отделочные работы — обои, двери, косяки, плитки,
49dc
плинтусы; связь, телевидение, канализация и отопление в домах уже проведены.
По данным российского отделения Гринпис, приведенным в докладе «Пожары-2010», площадь пожаров в 2010 году составила 8 млн гектаров. Полностью или частично сгорело около 150 населенных пунктов, не считая многочисленных дачных поселков. В огне погибли более 70 человек.
«Тёть, а тёть, дай ножовку!» — кричит Фарум, начальник рабочей бригады таджиков, свешиваясь с оконной рамы. Он указывает на своего человека, которому нужен инструмент: «Ему дай, а то он по-вашему не знает». «Тетя» — Татьяна Латышева, хозяйка, — смеясь, говорит: «Сейчас муж ему пилу выдаст. А пусть русский язык учит, приехал-то в Россию». Фарум и его бригада занимаются отделкой новенького дома Латышевой — прямо на месте старого, сгоревшего 29 июля, когда в Ласковском без крова остались более 50 семей.
В 15 км от Ласковского — Криуша. Местные с гордостью вспоминают, что к ним сам Путин приезжал. Обещал погорельцам, что жилье будет восстановлено в полном объеме, а в селе будут построены детский сад, школа и спортивный комплекс. Но тут же оговорился: «У кого были дворцы по тыще метров — восстановить не сможем. Получат максимальную компенсацию — 2 млн рублей». Масштаб работ в Криуше чувствуется: в центре села развернуто крупное строительство, стоят подъемные краны, одновременно возводится несколько крупных объектов. Молодые ребята из соседних областей строят здесь новый клуб с кинотеатром на 150 мест, библиотекой и танцплощадкой, больницу, поликлинику, школу и здание администрации — эти объекты должны быть сданы в первом квартале 2011 года. Бригады жалуются, что им платят много меньше, чем обещали: должны были 25 тыс. рублей за вахту (две недели), а дают только 15-17 тыс.
Стройинтерн
Стройки в Криуше, Белоомуте и других селах можно увидеть на сайте премьера Владимира Путина. Установленные по его приказу видеокамеры продолжают онлайн-трансляции. Палаточные лагеря строителей в объектив путинских камер не попадают.
На окраине Белоомута — несколько грязных биотуалетов, летний душ, огромные военные брезентовые палатки. Внутри пол земляной, двухъярусные кровати, ведра с водой, старая плитка с двумя кастрюлями, груда грязной посуды. Свет проникает сюда только через маленькие мутные окошечки и дырки в брезенте. На кроватях — бригада строителей из украинского Закарпатья. 12 человек.
«Мы свои четыре дома еще 16 октября сдали. Теперь ждем, пока все с документами уладят. Деньги, говорят, выдадут, лишь когда вернемся домой, на Украину», — говорит с мягким акцентом Николай. На место бригада Николая прибыла 15 августа, а уже на следующий день рабочие вышли на строительную площадку. Чтобы уложиться в срок, они работали по 12-14 часов в день. Питание — за свой счет. Летом мылись в речке, а теперь… «Да никак теперь. Скоро домой поедем». И неопределенно поводят плечами. «Дома работы нет. Вообще никакой. Я уже 12 лет как в Россию езжу. Где только не работал. Условий для жизни никаких нет, а что делать? Нам ведь обещали по 80-90 тыс. рублей заплатить. Вот ждем», — объясняет Николай. По его словам, Новое Моховое строит интернациональная бригада: русские, украинцы, молдаване, узбеки, есть даже корейцы, по-русски они ни слова не понимают, но есть среди них один переводчик.
Полторы тысячи жалоб
В Нижегородской области 20 октября губернатор Валерий Шанцев торжественно вручил ключи от 46 жилых домов погорельцам, пострадавшим от лесных пожаров в селе Тамболес Выксунского района. Владельцы новеньких коттеджей изо всех сил старались выглядеть счастливыми. Правда, у некоторых площадь нового дома оказалась меньше, чем сгоревшего. Кое-кто пытался протестовать еще в начале строительства, но недовольным объяснили очень быстро, что можно вообще остаться без крыши над головой. В других районах Нижегородской области примерно так и происходит. Например, семья пожилых фермеров лишилась не только жилья, но и всей скотины и хозяйственных построек. Жили несколько месяцев в палатке, в чистом поле. Сейчас их приютили родные.
Активное строительство шло практически только в Выксунском районе. Здесь на сегодня отстроено 100% домов. Навашинский, Лысковский, Воротынский, Кулебакский, Балахнинский и Вачский районы, также пострадавшие от огня, хотя и гораздо меньше, не в фокусе внимания властей. Всего в результате лесных пожаров в регионе, по официальным данным, без крова остались 852 семьи в 42 населенных пунктах. Эвакуировано почти 1,5 тысячи человек. 22 человека погибли.
Соглашение о строительстве домов подписали 704 семьи, 134 выбрали денежную компенсацию (2 млн рублей), и для 14 семей из Арзамасского района приобретены квартиры в многоквартирном доме. Строительство и взаимодействие граждан с властями шло отнюдь не гладко. Свыше 1,5 тыс. обращений от погорельцев поступило с начала августа в правительство Нижегородской области. Проблемы разные — от выделения жилья, оформления права собственности, выплат компенсации за утраченное имущество до мелких бытовых просьб.
С денежной компенсацией погорельцам (100 тыс. рублей на человека) происходили разные истории. Так, некоторые особо чувствительные натуры гоняли на такси за алкоголем в Выксу из пансионата, где семьи погорельцев были временно размещены. Кто-то пустил деньги на обустройство, кто-то детей в школу в обновках отправил. Насчет же сгоревшей скотины, тракторов, мотоциклов, автомобилей ответ один. Застраховано было — получите страховку. Нет — тогда нет. Не решены до конца проблемы с учебой детей из пострадавших семей. И есть опасение, что в некоторых районах отдельные семьи все-таки останутся в зиму без жилья.
К расчистке лесных пожарищ в области еще не приступали. Региональное министерство экологии и природных ресурсов призывает к сотрудничеству предприятия, организации и частных лиц. Стоимость древесины при расчистке горельников, в зависимости от санитарного состояния лесных насаждений, — до 40 руб. за 1 кубометр. Пока мало кто откликнулся.
Будут новые пожары
Люди, которые летом, казалось, обезумели от жары, дыма и горя, пришли в себя. И перестали задумываться: что будет, если леса вновь загорятся?
Строительство новой пожарной части и опахивание поселка, о которых раньше так много говорили, теперь в Белоомуте мало кого интересует. «Пожарное депо для четырех машин обещают сдать к 25 декабря, а поселок после пожаров никто даже еще не окапывал. Мы подали список нужного нам оборудования, но пока его не утвердили и сроков даже приблизительных нет», — рассказали The New Times в администрации Белоомута. По словам Михаила Шляпникова, дом которого летом превратился в перевалочный пункт гуманитарной помощи для погорельцев, местные пожарные части так и не получили от государства никакой помощи. «У меня кум в Егорьевске работает пожарным. Им из новой техники закупили только одно офисное кресло. Закупили и приказали никому на него не садиться. Пожарные в растерянности. Оборудование, подаренное добровольцами, почти все уже вышло из строя. А ничего нового нет и не ожидается. Каждый день их гоняют в лес: якобы тушить оставшиеся очаги возгорания. Показуха. Это только для того, чтобы их красную машину с вертолета было видно. Очаги огня в лесу действительно еще есть, но их почти не тушат», — утверждает Михаил.
Один такой очаг находится в поле около сгоревшего Мохового. Издалека кажется, что на поле много маленьких гейзеров, из которых поднимается дым, тот самый, которым Москва дышала летом. Торф продолжает гореть, только о нем, похоже, забыли. «А вдоль дорог и в лесу огромное количество сухих деревьев, поваленных и еще стоящих, — говорит Шляпников. — Их никто не вывозит. За зиму они станут идеальными дровами для новых пожаров».
Зато, как сообщили The New Times в пресс-службе МЧС, министерству выделены средства на приобретение техники: 10 млрд рублей — аванс на закупку 8 самолетов-амфибий Бе-200. Заказ выполняет Таганрогский авиационный научно-технический комплекс имени Г.М. Бериева. Еще 8 млрд выделяется МЧС в 2011 году на закупку автомобильной техники. В 2011 году 90 вертолетов Ми-26, Ми-8 и Ка-32 будут оснащены выливными устройствами, также планируется дооснастить 24 самолета Ил-76. В итоге, как заявил глава ведомства Сергей Шойгу, к 2011 году для тушения лесных пожаров будут оборудованы более 100 единиц авиационной техники, которую будет возможно перекинуть в любой конец страны. Но МЧС — это «скорая помощь, когда уже горит». А ведь необязательно должно гореть? Нет, необязательно. Но будет. В проекте федерального бюджета на 2011 год на работу лесной охраны не выделено ни копейки. Финансирование лесного хозяйства предполагается увеличить в полтора раза (до 30,7 млрд рублей), но при этом регионы на свою повседневную работу по управлению лесами получат почти столько же денег, сколько в 2010 году. Все дополнительные средства пойдут на ликвидацию последствий пожаров и ураганов. Допсредства на новое пожарное оборудование предполагается выделить на условиях «софинансирования», а все региональные минфины предпочитают осуществлять софинансирование как можно ближе к концу года. Так что новое оборудование будет получено слишком поздно, когда тушить вновь будет нечего.
Как считает руководитель лесного отдела Гринпис Алексей Ярошенко, в 2010 году принципиально изменить ситуацию не получилось и вряд ли получится в 2011‑м, и уж точно не к лету: «Федеральный уровень исполнительной власти просто бессилен перед сложившейся угрозой: для организации эффективной борьбы с пожарами у привлеченных к тушению пожаров ведомств просто не хватает опытных специалистов на ключевых позициях. Лишь благодаря чудом уцелевшим в регионах специалистам, героизму пожарных и добровольцев удается избегать еще большей катастрофы».
Должны быть счастливы
На краю поселка Ласковское над кремово-бордовыми скоростроенными коробочками величаво возвышается двухэтажный дом с бежево-серой обшивкой. Здесь, у дома Сергея Тезина, пожар остановился. Тезин суров, серьезен и зажиточен. Он зло ругает местных бездельников и рассказывает, как собственноручно боролся со стихией. Когда услышал, что в округе стоит вой из-за ветра и огня, собрал жену, тещу, сноху, двух сыновей (один работает милиционером, другой — механиком), посадил их в машину и велел ехать подальше. Сам же первым делом влетел в дом, схватил одежду, вышел, подумал: «а на кой черт я ее взял», бросил все на землю, схватил ведро и пошел бороться за дом.
«Я ничего не решал, мой разум за меня решил — не помню ничего, не чувствовал температуры, шел дом отстаивать. Соседям страшно было, ничего не соображали, носились повсюду, орали». Сергей утверждает, что ему страшно не было: «Страшно, когда в Афганистане снайперы пуляют». Сыновья вернулись за Сергеем, пытались его тоже увезти, но он «дал одному в лоб», другому дал лопату и они втроем тушили. Зажиточный мужик Тезин уверен: соседи должны быть счастливы, что им стали строить дома. Раньше-то были бедные деревянные срубы, а теперь стоят здания со всеми удобствами: «Мельчает народ. Никто делом заниматься не желает, скотину никто не держит, не работает. Мне шестой десяток, а вот полсотни свиней держу, коров и быков, кур. Еще и работаю, и ничего, нормально». Впрочем, Тезин считает, что местные всегда найдут поводы и причины быть чем-то недовольными. Находят.
Татьяна вместе с мужем живет в 50 метрах от нового дома, в уцелевшей бане, и каждый день ходит на стройку. Когда дом возвели, взяла своего кота Кузю и пошла показывать ему новое жилье. «Запустила его внутрь, так он заорал, начал носиться, как бешеный, и убежал. Не понравилось ему там». Татьяне тоже не все нравится: сгоревший-то дом был площадью 80 кв.м, а новый — всего 45. «Я с мужем, видишь, не расписана. Вот они его и не считают. А то, что мы уже 20 лет вместе, это как?» Латышевы писали жалобы, пытались разобраться, без толку. К тому же, переживает Татьяна, она, как и ее соседи, всегда жили в деревянных домах, для них такое жилье — диковинка, от которой веет неизвестными проблемами: «У нас полы были деревянные, в них открываешь подпол — и там погреб выкопанный. А здесь нам сделали забетонированные погреба. Не дай бог что с водой случится, трубы прорвет или что — где я буду ее искать, что с ней делать?»
На окраине Криуши — два деревянных домика, окруженные новостроем; они не сгорели, как объясняют местные, потому что ветер перекинул пламя через них и дорогу и пошел дальше вдоль леса по направлению к Передельцам и Ласковскому. В одном из этих зданий временно проживает чета Тарасовых. Алексей и Лидия вспоминают, что во время пожара даже не успели ничего сообразить: едва спасли документы и немного одежды, и все — от дома ничего не осталось. Сейчас живут у знакомой, которая приезжает на выходные из Рязани. Алексей говорит, что дома строят медленно, пора бы уже въезжать. Его жена Лидия была среди тех, кто встречался с Путиным 10 августа. «Он говорит одно, а делают другое, — говорит она. — Сказал, что в полном объеме восстановят, а нам 5 метров урезали. Было 75, дают только 70. Мы, конечно, писали, но ничего не вышло. Поймите правильно, мы признательны за то, что нас не оставили в беде, не бросили, но обещания не выполняют». По словам Тарасовых, правительство обещало погорельцам не только восстановить жилплощадь, но и обеспечить скотиной, курами, а в результате дали только три яблони. «У нас в доме была кухня 20 метров, я о такой всю жизнь мечтала, и мы ее сделали наконец несколько лет назад. А теперь дали 11 метров кухню, даже холодильник не поставишь, придется его в прихожую ставить». Алексей вздыхает: «Я, конечно, понимаю, могли ведь и ничего не дать. Мы благодарны. Но ведь это они виноваты: кто пожарную охрану развалил? Кто лесничества разогнал? Кто до такого довел? Ведь не мы же». Он машет рукой: поздно теперь переживать, надо скорее въехать в новый дом и начать восстанавливать хозяйство — строить баню, гараж, разбивать сад, обустраивать жизнь. Снова начинать с нуля.