За последние два года из военных учебных заведений страны отчислили более 4 тысяч слушателей и курсантов. Руководители Минобороны решительно ломают систему, в которой десятилетиями действовал принцип «Главное — поступить, а диплом и звезды с погонами никуда не денутся».
Теперь то и другое надо заслужить в жесткой конкурентной борьбе. О том, как в оборонном ведомстве меняются взгляды на подготовку профессиональных кадров для армии и флота, в эксклюзивном интервью «РГ» рассказал статс-секретарь — заместитель министра обороны Николай Панков.
Российская газета: Николай Александрович, в этом году Министерство обороны отказалось от набора первокурсников в военные училища и институты. Впервые в истории страны двери армейских и флотских вузов закрыли для тысяч абитуриентов. Чем вызвано столь беспрецедентное решение?
Николай Панков: Прежде чем предложить министру обороны не набирать курсантов, мы провели большую аналитическую работу. Собирали главкомов, командующих, руководителей центральных органов военного управления, в подчинении которых есть вузы. Беседовали с начальниками военно-учебных заведений. На основе этих встреч сделали для себя серьезные выводы. Сегодня идет сокращение офицерского корпуса с 355 до 150 тысяч человек. И нам нужно сосредоточить усилия на том, чтобы сохранить в Вооруженных силах действующих офицеров.
РГ: То есть людей, уже имеющих войсковой опыт?
Панков: Абсолютно правильно. Наверное, целесообразно не увольнять молодых лейтенантов, старших лейтенантов, закончивших вузы год, два, три года тому назад, а оставить их в армии и на флоте. Только в этих целях мы внесли предложение не набирать курсантов в вузы Минобороны в 2010 году.
РГ: И сколько может продлиться такой запрет?
Панков: Я полагаю, что эта мера носит временный характер. Повторяю, ее главная цель — сохранить офицерский состав. Более того, в образовательной практике, причем не только российской высшей школы, дискретный способ подготовки кадров — вещь не новая. Это, прежде всего, характерно для редких специальностей. В Министерстве обороны ограничение в приеме объясняется другими факторами и обстоятельствами. Но, тем не менее, мне кажется, что ситуация абсолютно обусловленная. Думаю, мы поступили правильно.
Будем или не будем набирать курсантов в 2011 году? По поручению министра обороны, над этим вопросом сейчас работаем. В ближайшее время сформулируем свои предложения: если набирать, то сколько человек, в какие вузы, по каким специальностям. Все должно быть просчитано. В данном случае — с точностью до человека. Соответствующие методики у нас есть.Сержант с дипломом
РГ: Обучение серж
6aa6
антов-профи тоже просчитаете?
Панков: В СМИ прошла не совсем объективная информация, что в военных вузах подготовку офицеров заменили обучением профессиональных сержантов. Это, на самом деле, не взаимосвязанные вещи. Ни о какой замене одних на других речи не идет. Подготовка офицеров — одно направление работы, подготовка сержантов контрактной службы — совершенно другое. Обучение профессиональных младших командиров — не просто абсолютно новая, но и автономная задача.
РГ: Но решаются-то они параллельно, в одном военном училище.
Панков: Нет, не в одном. На самом деле, в наших военно-учебных заведениях будет осуществляться 5-летняя подготовка офицерских кадров по программам высшего профессионального образования. И организовано обучение сержантов в течение 34 месяцев по программам СПО — среднего профессионального образования. Что мы сейчас и делаем.
РГ: Этим занимаются все военные вузы?
Панков: Нет. Сейчас такую подготовку ведут 19 военно-учебных заведений. Они готовят профессиональных сержантов для всех видов и родов войск.
РГ: Количество «сержантских» вузов со временем увеличится или уменьшится?
Панков: Цифры, которые я назвал, не окончательные. Они могут меняться как в ту, так и в другую сторону. Кадровый заказ на сержантов будет определять количественные параметры готовящих их военно-учебных заведений.
РГ: Вернемся к приему курсантов. Если будет принято такое решение, сколько человек, по вашим прикидкам, смогут поступить на первый курс военных училищ и институтов в будущем году?
Панков: Пока эти параметры не утвердит министр обороны, говорить об окончательных цифрах набора проблематично. Сейчас я могу высказать лишь свою точку зрения. Полагаю, что в 2011 году произведем усеченный набор в военно-учебные заведения. А в 2012-м выйдем на полную проектную мощность наших вузов в условиях нового облика Вооруженных сил. Будем набирать 7-7,5 тысяч человек. Прием организуем во все военно-учебные заведения.
РГ: Что значит усеченный набор? Раньше принимали пятьсот курсантов, а будете — пятьдесят?
Панков: Я полагаю, что в каких-то вузах возможен набор курсантов в полном составе. В принципе со списком таких училищ, институтов, университетов и академий мы уже определились. Это военно-учебные заведения видов, родов войск, центральных органов военного управления, которые при переходе на новый облик Вооруженных сил не претерпели существенных изменений. Количество офицеров там осталось приблизительно тем же, что было прежде. Речь, в первую очередь, идет о подготовке специалистов для стратегических ядерных сил России. Но по каким-то специальностям, может быть, мы опять предложим министру обороны не набирать в 2011 году курсантов.
РГ: То есть проблему с избытком офицерских кадров быстро решить не получится?
Панков: К сожалению, это так. Говоря о наборе или не наборе курсантов, нужно помнить, что в 2011 году военные вузы выпустят около 15 тысяч лейтенантов. Выпуск 2012-го — еще 15 тысяч человек. В 2013 году — 10 тысяч человек. То есть в три ближайших года мы дополнительно получим 40 тысяч молодых офицеров. Необходимо заранее найти места службы людям, которых мы позвали в свои ряды. А еще — позаботиться о тех, кто сегодня учится. Я думаю, было бы очень безответственно звать ребят в наши военно-учебные заведения, не просчитывая на шаг вперед последствия такого приглашения.
РГ: Хотелось бы уточнить — приема не было во все вузы Минобороны? Или какие-то училища-институты все-таки взяли на учебу курсантов?
Панков: В 2010 году все вузы оказались в одинаковом положении. Мы вообще не производили набор. Я понимаю, почему вы этим интересуетесь. К сожалению, грамотно, толково рассказать и прописать все, о чем мы сейчас говорим, заранее не получилось. И у молодых людей, их родителей осталось немало вопросов.
РГ: Их, в том числе, адресуют «Российской газете». Что бы вы посоветовали абитуриентам-2011? Им готовиться к поступлению в военные училища или ориентироваться на гражданские вузы?
Панков: В Министерстве обороны в настоящее время проводится работа по определению перечня военно-учебных заведений, в которые будет осуществляться прием курсантов в 2011 году, и количественных параметров этого набора.
По завершении такой работы списки военно-учебных заведений будут доведены до абитуриентов через средства массовой информации, в том числе и через вашу газету.
Более того, если министр обороны согласится с нашими подходами, появится основание еще раз встретиться и подсказать молодым ребятам, как им поступить. Но, думаю, при всех прогнозах, у них есть хорошая перспектива через год реализовать свою мечту стать офицером. Или пусть поступают в гражданские институты и университеты, а по их окончанию в 2016 году приходят на службу по контракту в Вооруженные силы.Солдат школьнику — не конкурент
РГ: Недавно появилась информация, что в минобороны рассматривают возможность приема в военные вузы только через солдатскую службу. Неужели школьникам дадут от ворот поворот?
Панков: Мы подобные вопросы не прорабатываем. Даже если будем их изучать и анализировать, убежден, что придем к противоположным выводам.
РГ: Но разве плохо, когда человек, потянув солдатскую лямку, осознанно выбирает профессию военного?
Панков: Очень сильный аргумент, с ним трудно спорить. Но, с другой стороны, если социальную базу поступающих в военные учебные заведения ограничить только молодыми людьми, прошедшими службу по призыву, то сильно обеднеет вся система военного образования.
РГ: Почему?
Панков: Очень много ярких, талантливых молодых людей не попадут в военные учебные заведения. Открывая двери всей молодежи и создавая преференции для ребят, отслуживших в армии, мы сумеем существенно повысить конкурс в военные учебные заведения. А это очень важно. Не зря говорят: что посеешь, то и пожнешь.
РГ: Как вы относитесь к мнению, что при поступлении в вуз солдат школьнику — не конкурент. Что рядовых и сержантов потом приходится долго подтягивать до образовательного уровня курсантов с гражданки?
Панков: По-моему, это слишком смелое предположение. И, как всякое обобщение, оно грешит против истины. Все достаточно индивидуально. Если молодой человек мотивирован на те или иные поступки, думаю, он и сам найдет дополнительные возможности, чтобы поддерживать свой образовательный уровень.
РГ: Ваши абитуриенты сдают экзамены или поступают по результатам ЕГЭ?
Панков: Мы активно откликнулись на идею единого государственного экзамена. Сначала под ЕГЭ составили небольшой перечень вузов, затем его расширили. В настоящее время практически все военные учебные заведения работают по принципу единого государственного экзамена.
Правда, есть очень существенное «но». Речь ведь идет о подготовке офицерских кадров, особом виде государственной службы — военной. Здесь много особенностей, много специфических требований. Поэтому в каждом вузе проводится дополнительное тестирование и дополнительные испытания. Это, в том числе, касается состояния здоровья и физической подготовки абитуриентов.
РГ: Наверное, их морально-психологические кондиции тоже проверяете.
Панков: Разумеется. Профессионально-психологическое тестирование кандидатов на учебу — обязательное условие абсолютно для всех военно-учебных заведений.::Первая «пара» — на вылет
РГ: Слышал, что теперь единственная, иногда случайная «пара» в сессию может стать причиной отчисления курсанта из вуза.
Панков: Я сам учил и учился. Как бывший преподаватель могу сказать — случайных двоек нет. Надо быть очень безответственным педагогом, чтобы в ведомости без веских причин появилась такая отметка. Двойка всегда обусловлена, закономерна. Это принципиальный момент. Если молодой человек, обучающийся в военном вузе, получает «пару», он профессионально непригоден к офицерской службе.
Что такое двойка на практике? Погибшие в бою солдаты. Так давайте убережем от тяжелых последствий и армию, и общество. Вот суть наших подходов.
РГ: Вы ужесточаете требования к учебе, но пересматриваете уклад жизни будущих офицеров. Переселяете курсантов из казарм в общежития, разрешили им свободный выход в город.
Панков: Мы должны серьезно думать о том, чтобы готовить хорошо образованного военного специалиста. А казарма свою историческую роль сыграла. Известно, когда и почему она появилась. Нужно было собрать парней с лапотной России, загнать их под замок, фельдфебеля с палкой держать в казарме. Не знаю, сегодня она несет больше хорошего или плохого. Ведь все казармы анархичны, самостийны, слабоуправляемы.
РГ: Но как лейтенанту заработать авторитет у подчиненных, если он не побывал в их шкуре — не жил в казарме, не мерз с лопатой на плацу?
Панков: Все можно реализовать через образовательный процесс. Задача состоит в том, чтобы, курсант получал опыт во время занятий. Окопы рыл как солдат, бегал на кроссах, водил танк, стрелял.
Если вы посмотрите историю нашей высшей военной школы, то найдете такие подходы. Мы качнулись в сторону нарядов и караулов несколько десятилетий тому назад. Когда изучили эту проблему, то доложили министру обороны — из пяти лет обучения один год уходит на караулы, наряды, хозяйственные работы. Лучше это время потратить на образование ребят. Не думаю, что сугубо профессиональная составляющая учебы при реализации наших подходов как-то пострадает. Уверен, что мы идем по правильному пути.
РГ: Читатели спрашивают, продолжится ли вывод военных вузов из Москвы?
Панков: Мы этим никогда не занимались. Единственный случай — перевод Академии радиационной, химической и биологической защиты в Кострому. Причем это была идея не министра обороны, не его заместителей, а начальника Войск РХБЗ. Мы долго не соглашались, а он доказывал, убеждал. В конце концов убедил. Полагаю, что ошибки не произошло.
РГ: А как же разговоры о перебазировании Академии РВСН имени Петра Великого, Общевойсковой академии?
Панков: Если мы и прорабатываем идею сокращения военно-учебных заведений, то планы диаметрально противоположные. Суть их в том, чтобы сосредоточить подготовку офицерских кадров в столичных городах. Мы понимаем, что столичные города дают гораздо больше возможностей для подготовки офицера XXI века.
В качестве примера могу сослаться на Военную академию связи имени Буденного. Некоторые СМИ написали, что ее переведут из Питера в Ставрополь или Новочеркасск. А она остается в Санкт-Петербурге, станет базовым вузом для подготовки офицеров связи.
РГ: В Минобороны есть учебное заведение, которое можно назвать эталоном? Скажем, на такую роль подходит Академия Генштаба?
Панков: Образца пока нет. Но к нему мы идем. Целый ряд вопросов сегодня не решен и по академии Генштаба. В частности, не все урегулировано с оплатой труда преподавательского состава. Министр обороны дал поручение проработать все эти вопросы. В том числе, поставил задачу создания электронного вуза.
РГ: Курсантам будут читать лекции по Интернету?
Панков: Когда-нибудь придем и к этому. А пока примером электронного образовательного учреждения может служить пансион воспитанниц Минобороны. Там уже не пользуются мелом и обычными досками. Внедрили интерактивные формы и методы учебы. С помощью современных компьютерных технологий в трехмерном изображении моделируют различные ситуации. Это абсолютно другой уровень обучения.По рейтингу становись!
РГ: Вам ведь еще надо разобраться с «заштатными» офицерами.
Панков: Надеюсь, что в оставшиеся месяцы нынешнего года и в течение 2011-го мы решим проблему людей, не вписавшихся в новых облик Вооруженных сил и находящихся сейчас в распоряжении. С кем-то придется расстаться, других постараемся перепрофилировать и назначить на вакантные должности.
РГ: Ходили разговоры, что чуть ли не половине лейтенантов-выпускников нынешнего года пришлось расстаться с погонами. Это действительно так?
Панков: Хочу сказать ответственно и однозначно: «Не верьте!». Эта информация абсолютно не соответствует действительности.
Если вы помните, страсти вокруг наших выпускников закипели достаточно давно. Людей пугали тем, что министерство обороны проведет выпуск, вручит дипломы о высшем профессиональном образовании, погоны лейтенанта — и тут же расстанется с молодыми офицерами. Этого не произошло. 12 300 человек выпустили в этом году, а не назначили на должности всего 366 лейтенантов.
Вообще здесь налицо хорошая работа командиров, начальников и кадровых органов. Если хотите, мы своевременно отреагировали на предостережение средств массовой информации и к решению этой проблемы подошли хорошо подготовленные. Специально под молодых лейтенантов создали 14-тысячный резерв вакантных должностей. И, как видите, проблема разрешается гораздо лучше, чем во все предыдущие годы. Мы работали и работаем по молодым офицерам, что называется, в ручном режиме.
РГ: Как же тогда расценить назначение лейтенантов на сержантские посты?
Панков: Это временная и вынужденная мера. Но ее масштабы в СМИ явно завышены. Из более чем 12 тысяч выпускников нынешнего года назначили на сержантские должности лишь 2357 человек. Между прочим, это в два раза меньше прошлогоднего показателя.
Такие лейтенанты взяты на персональный учет в кадровых органах. Мы рассматриваем их как перспективных офицеров — хотя бы в силу особой, исключительной мотивации людей на военную службу. Будем держать на контроле каждого и при первой же возможности назначать на офицерские должности.
РГ: Люди сами пошли на сержантские «клетки» или их туда поставили, выражаясь армейским языком, добровольно — принудительно?
Панков: Назначали только с их согласия, по письменному рапорту. Эта норма российского законодательства, ее нарушать нельзя.
РГ: И куда пошли лейтенанты — командирами отделений, заместителями командиров взводов, которыми командуют их же однокурсники?
Панков: Может быть и такая конфигурация. Между прочим, в новом облике армии есть взвода, где штатный командир — сержант. Туда тоже назначили лейтенантов. Этот вариант, в некотором смысле, для них наиболее щадящий. Стараемся подыскать для молодых офицеров высокотехнологичные сержантские должности. Хотя не исключаю, что в войсках, наверное, можно найти и другие примеры. Несколько успокаивает, что количество таких офицеров в этом году не очень большое.
Есть еще одна проблема — некоторые выпускники назначены не по своим, а по смежным или родственным воинским специальностям.
РГ: Штурмана посадили в танк?
Панков: Я бы не хотел, чтобы кто-то интерпретировал наши подходы таким образом. Боже упаси, чтобы летчика определяли в подводники, а подводника назначали на летную должность. Речь, повторюсь, идет о родственных, смежных специальностях. Например, лейтенанта-связиста назначаем в подразделение радиоэлектронной борьбы и организуем для него переподготовку. Это, пожалуй, наиболее распространенный пример службы не по своей военно-учетной специальности.
Кроме того, мы были вынуждены взломать все межвидовые и межродовые перегородки. С тем, чтобы, к примеру, офицер, выучившийся на командира взвода связи Сухопутных войск, мог служить в аналогичном подразделении береговых частей Военно-морского флота или в Военно-воздушных силах. Это позволило в целом решить задачу распределения выпускников.
РГ: Менять лейтенантские погоны на лычки сержанта им не пришлось? За чью должность и какое звание они получают деньги?
Панков: Выпускники военно-учебного заведения в любом случае сохраняют лейтенантские звездочки. Их служба на сержантских постах тарифицирована по первичной офицерской должности. Мы провели это через правовые акты.
РГ: Как определяете, какого лейтенанта назначить на офицерскую должность, кого определить на сержантскую, а чья дальнейшая служба вообще ставится под сомнение?
Панков: Для этого существует рейтинговая система распределения выпускников. К примеру, золотые медалисты имеют право выбора должности и места службы. Следом определяются получившие красные дипломы. И так — по убывающей. Распределение должно соответствовать заслугам выпускника.
РГ: Медалист может попроситься даже в Москву?
Панков: Если там есть должность, он ее получит. Весь спектр вакансий к его услугам.
РГ: Не боитесь, что в погоне за удачным распределением курсанты станут наушничать командирам на однокурсников?
Панков: Рейтинговая система имеет хорошие защитные механизмы. Они проявляются не сиюминутно, а действуют с первого дня учебы и заканчиваются через пять лет. Повлиять на них очень трудно. Могу допустить, что единичные случаи наушничества есть, но это не характерно для курсантской среды. Здесь еще многое зависит от командиров — как они такую «помощь» воспринимают, могут ли объективно разобраться в ситуации.Офицер личного состава
РГ: Вы говорили о роли командира в становлении молодого офицера. Но ведь этим должны заниматься и воспитательные структуры армии. А тут прошел слух, что профильный главк собираются расформировывать. Это правда?
Панков: Слухи сильно преувеличены. Главк сохранится, но министр обороны принял решение изменить его название. Вместо Главного управления воспитательной работы в Вооруженных силах будет Главное управление по работе с личным составом. Это тот случай, когда говорят, как лодку назовешь, так она и поплывет. Назвали Главным управлением воспитательной работы, и предмет этой работы было трудно определить.
РГ: В новых округах, бригадах и батальонах бывшие воспитательные структуры сохранятся?
Панков: Обязательно. В штате подразделений, численность которых более 75 человек, будут заместители командира по работе с личным составом. В округах — соответствующие управления.
РГ: А как разведете функции таких офицеров и войсковых священников?
Панков: Они уже разведены. Есть утвержденное министром обороны Положение по работе с верующими военнослужащими. Там все четко прописано. Дело военных священников — духовное окормление армейской паствы. Причем не только верующих солдат и офицеров. Никакого дублирования с функциями заместителя командира по работе с личным составом не будет.Девчата переходят в атаку
РГ: В военные училища с недавней поры принимают девчат. Что, в армии уже не хватает парней?
Панков: Ответ кроется не в количественных, а в качественных показателях. Мы набираем девчат на те специальности, которые лучше осваивают представительницы прекрасного пола. На сегодня это не командирские профессии, а все виды обеспечения, в том числе — боевого. В частности, связь, тыл, работа с электроникой.
Мы начинали с анализа военно-учетных специальностей. Скажем, когда предлагали министру обороны сделать девичий набор в Рязанское училище ВДВ, речь не шла о подготовке командиров парашютно-десантных взводов. Для девчат больше подходит связь, медицина, метеослужба. Или другой пример — кто ответственнее женщины подойдет к укладке парашютов.
РГ: Девушки-лейтенанты тоже попали на сержантские посты?
Панков: До этого дело не дошло. В нынешнем году девушек выпустило только одно военное училище. Их специальность — связь. С распределением все нормально. Остальные девчата на марше, учатся.
Мне кажется, не надо отказываться и от идеи подготовки девушек по боевым командирским специальностям.
РГ: Будете из них готовить командиров мотострелковых взводов?
Панков: Нет, это слишком прямолинейный подход. Надо различные варианты проработать. Мотивация у девушек на военную службу просто удивительная. Вступительный конкурс у них огромный — 25-30 человек на место. Даже не знаю, в каком еще вузе есть такая конкуренция. Девчата ведь поступают отдельно от парней. У них и конкурс отдельный. Приезжают золотые медалистки, отличницы, кандидаты и мастера спорта. Соперничество за место в вузе идет между ними.
РГ: Имеете в виду конкурс документов и результатов ЕГЭ?
Панков: Мы пытаемся регулировать прием на уровне документов. И делаем все, чтобы слишком мощного переизбытка абитуриенток в вузах не было. И все равно явочным порядком приезжают. Если не удается поступить, настоящие трагедии разыгрываются.
РГ: Вы уверены, что все потом пойдут в армию? Девушки ведь замуж выходят, детей рожают. Какая тут служба? Ставить крест на личной жизни в угоду военной карьере, наверное, согласятся немногие женщины.
Панков: Мы не строим иллюзий и не задираем планку, а идем осторожным курсом. Количество девушек, обучающихся в наших вузах, исчисляется единицами, наборы очень небольшие. Известно, что практика — критерий истины. Нам нужно и свой опыт наработать, и посмотреть внимательно вокруг. Есть целый ряд зарубежных армий, где достаточно широко практикуется служба женщин. Кроме того, нам интересна ситуация в отраслях, где слабый пол представлен более масштабно, чем в военном ведомстве.
